Продолжение. Начало в №42
– Юрий Николаевич, расскажите об интересных случаях в вашей летной практике?
– Это всегда было по-разному. Если сидишь как пассажир, и ничего не делаешь, а автопилот за тебя пилотирует и идет по маршруту, то в этом нет ничего особенного. Волнение начиналось во время взлета и посадки, ведь метеоусловия не всегда играли на руку. Особенно это было важно во время обучения, за любую оплошность могли снизить оценку, которая в итоге отразилась бы на результатах всей учебы.
Есть и другая категория полетов – боевая служба. Например, когда идешь искать подводную лодку, тут и азарт, и волнение появляются. Бывает, ищешь ее, ищешь, слушаешь, и как только она высвечивается на буях, радист начинает бешено стучать радиограммы, а штурман отдает команды. Там уже не соскучишься.
Расскажу один случай. Выходила из Архангельска наша новая, только что отстроенная, подводная лодка через горло Белого моря, это пролив в Северном Ледовитом океане, в Баренцево море. Американцы же по спутнику определили, что она тронулась, и выдвинули свою лодку в нашу сторону. А мы должны были ее перехватить. Когда мы обнаружили ее, то часов 16 гоняли, не давая ей шансов подойти к нашей лодке. Мы с самолета в море буи сбрасывали – это такие гидроакустические устройства, на которых есть шнур с микрофоном, опускаемый под воду, а антенна на поверхности передавала нам сигналы о передвижениях под водой. Американская лодка «рвалась» к нашей, но не могла подойти близко, в ней же слышали шлепки буев по воде и она начала «вертеться», чтобы не попасть к нам на запись. Это, кстати, была одна из самых мощных операций.
Еще одна операция, первая, в которой я участвовал, – развертывание кораблей нашего северного флота в Атлантику. Шел 1967 год. Это были учения высшей категории. Противника у нас там не было, его мы изображали сами. Вся суть заключалась в том, чтобы «наши» лодки перехватывали и сдерживали лодки «противника», который всеми силами пытался к нам прорваться. Экипажам самолетов, участвующих в этой операции ставили задачу – вскрыть подводную обстановку – обнаружить наличие подводных целей, угрожающих «нашим» кораблям развертывания и подводным лодкам. Было очень тяжело, мы были практически все время в воздухе. Не видели ни дома, ни семьи – прилетел, поел, 8 часов поспал и снова улетел - рубеж держать. Настоящий морской бой. Все было очень четко и все старались, как могли, потому, что на нас лежала большая ответственность.
Мне запомнился один случай после этих учений, когда на меня накинулся капитан первого ранга со словами: «Майор, ты бы постеснялся носить этот значок!», а я ему отвечаю: «Читайте, товарищ капитан – «Награжден за участие в «Дальнем походе». Мне было очень приятно доказать ему, что ношу я его по праву.
– А есть в Вашем арсенале историй, загадочные и необъяснимые случаи из летной практики?
– Да. Однажды, мы шли на базу после очередной операции, и тут вдруг штурман докладывает – «Командир, впереди локационная цель, надо пойти посмотреть. Я не вижу ее визуально, но она отбивается на радаре». До цели оставалось всего 5 километров, но никто из нас ее не видел, и это было странно. Я говорю штурману: «Давай отворачивай вправо. Зачем мы туда пойдем, если не знаем, что там, сначала сделаем круг, осмотрим периметр». Тут мне докладывают – падает температура за бортом. Была +25С, а стала +5С, хотя к ее снижению не было никаких предпосылок. А мой экипаж прямо рвется пройти через центр. Правый пилот настоял, чтобы мы прошли правым крылом, а вдруг получится что-то разглядеть. Пришлось идти, чтобы он успокоился. Я ему говорю: «Видишь, температура падает, нечего туда лезть, пусть метеорологи разбираются». Мы зафиксировали, как это невидимое «нечто» целенаправленно движется в Карские ворота – в пролив между островами Вайгач и Новая Земля, соединяющий Баренцево и Карское море. Для чего пустому пространству двигаться именно туда никого в итоге не заинтересовало, хотя мы делали записи. На этом вся история закончилась. Пусть уфологи разбираются. Я, правда, потом спросил метеоролога, что это могло быть, но он только развел руками.
– Юрий Николаевич, что для Вас означало летать?
– Для каждого члена экипажа смысл слова летать воспринимается по-разному. Исходя из своего личного опыта, могу сказать, что быть командиром корабля, это, во-первых, колоссальная ответственность за людей – за свой экипаж. А во-вторых – качественное выполнение поставленной задачи, поскольку каждое твое действие может повлиять на жизнь другого человека.
Ну и романтику, конечно, никто не отменял – синее небо и полет на малой высоте над поверхностью моря с ныряющими китами, касатками и белухами.
– Юрий Николаевич, расскажите о Вашем опыте педагогической деятельности после 23 лет в авиации.
– Как я уже говорил выше, после 10 лет полетов и 13 лет работы в штабе, я демобилизовался и пошел преподавать в школу №44 в Мурманске, где готовил классы для поступления в военные училища. Сначала я не хотел идти, но меня уговорил директор школы.
Мне тогда было 46 лет, но к моему изумлению я снова вынужден был учиться. Новые задачи требовали новых знаний. Какие я там курсы только не окончил, и какими видами деятельности только не занимался. Преподавал валеологию – это наука об искусстве быть здоровым и вести активный образ жизни. Потом руководил методическим советом Ленинского округа в Мурманске. Вел допризывную и санитарную подготовку, преподавал в детском центре «Феникс», организовывал всевозможные виды соревнований, такие как: школа безопасности, военно-спортивные игры «Зарница», рыбалка (обязательное спортивное соревнование в рамках Праздника Севера), также выступал в роли главного судьи на областных соревнованиях.
Основным предметом, который я преподавал в школе, было ОБЖ, хотя изначально я пошел на НВП (начальная военная подготовка). Потом ее упразднили и стали называть допризывной подготовкой.
Поскольку у меня сложился хороший подготовительный комплекс для работы с молодежью, мне предложили собрать все свои наработки воедино и перейти работать педагогом в детский центр дополнительного образования. А в школе для старших классов оставить ОБЖ, допризывную, стрелковую и туристскую подготовку, школу безопасности. Так же мы плотно взаимодействовали с ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту, цель которого – содействие укреплению обороноспособности страны и национальной безопасности). Одной из целей такой подготовки было патриотическое воспитание.
На основании этого опыта, а также большого опыта организационной работы, я же в методическом отделе долго работал, мне присвоили высшую категорию педагога дополнительного образования, а после назначили экспертом по присвоению высших категорий. В Мурманской области я был единственным таким экспертом.
И вот так до 70-лет я отработал на всех возможных работах (смеется).
Мы поинтересовались у жены Юрия Николаевича, Алевтины Михайловны, каково это быть женой летчика.
– Алевтина Михайловна, страшно ли было за мужа во время его вылетов, профессия у него все-таки была опасная?
– Я никогда не ложилась спать, пока он не возвращался, переживала. А когда он поднимался по лестнице в дом, узнавала даже по шагам – по его четкой походке.
– Как вы познакомились?
– Мы познакомились в 1966 году сразу после того, как Юра окончил училище. А потом он уехал на север. Через год, по окончании института я получила распределение в Красноярский край, село Имыш Ужурского района - у меня диплом педагога по физике и астрономии. Там я была как в сказке. Профессия учителя всегда была в почете, а в селе особенно, поскольку учителей было мало. Отработала я только три месяца, а потом Юра прислал мне вызов. Пришлось срочно собираться и ехать к нему – выходить замуж (смеется). Единственное, о чем жалею – в спешке пришлось оставить половину своей литературы. В 1968 году мы поженились.
Работала после этого я не долго, потому что друг за другом у нас родилось двое детей. А когда они подросли, я снова устроилась работать педагогом, но уже переквалифицировалась на начальные классы. Одно время мы преподавали вместе с Юрой в детском центре дополнительного образования. А сейчас я на заслуженном отдыхе.
– Как вы попали из Мурманска в Шлиссельбург и чем здесь наполнена ваша жизнь?
В Шлиссельбурге мы с января 2016. У нас младший сын живет в Санкт-Петербурге, а старший в Краснодаре. Поэтому выбирали мы между севером и югом. Ну, куда нам на юг, когда мы всю жизнь прожили на севере.
Я посещаю хор ветеранов, секцию для пожилых «Здравница» и клуб по интересам «Золотая пора», я там ведущая. А Юрий Николаевич увлекается интеллектуальными играми, кроссвордами и, конечно же, шахматами. В свободное время обустраиваем нашу любимую уютную дачу, выращиваем цветы. Несмотря на теплые воспоминания о Севере, мы ни разу не пожалели о переезде в Шлиссельбург.
Подготовила Марина ГЕРМАН
Фото автора и из архива
семьи Гуреевых
